«Посвящения»

Мне никогда не будет больше двадцать,
Не буду я смеяться озорно.
И ночью тёмной мне не целоваться,
Не пить из горсти пьяное вино.
​
Валяться в сене, пахнущем свободой,
Росу сбивать и умываться ей...
Обидно, право, до глубокой боли —
Себя считаем взрослыми теперь.
​
Смешных поступков мы боимся ныне.
Кашне на шею — чтоб не заболеть.
Забыли мы, как старую картину,
Свои чудачества, а надо бы сберечь.
​
Сберечь ветров разгульный запах
И шорох листьев, и гул полей.
Под Тверь, на речку и красных раков,
И пива вдоволь для друзей.

Под корни, в землю-матушку родную,
Лик опущу седеющей главы.
Дозволь припасть устами,
Согреть теплом хоть капельку земли.
​
За то, что я хожу по кочкам смело,
Глаза не опустил перед бедой,
Я сбережён теплом её и верой,
За что ей предан телом и душой.

В сентябре осенний листопад
Ворожит расцветкою огней.
Я в толпе людей увидел взгляд —
Ностальгию Юности моей.

Бабье лето — россыпь серебра,
Бабье лето — таинство души...
Ты околдовала вновь меня
За какие только вот грехи?
​
Что творится у меня внутри? —
Для друзей безвременно пропал...
Вновь пишу о женщине стихи,
Вновь покой душевный потерял.

Запоздалый, долгий поцелуй
Влажных губ и трепетных очей.
Осень, безысходность наколдуй
Для её любви и для моей...
​
Заплету листве в венок слова,
Непроизносимых никому,
Чтобы закружилась голова,
Стало жарко сердцу твоему.

Бабье лето — россыпь серебра,
Бабье лето — таинство души...
Ты околдовала вновь меня
За какие только вот грехи?

Зелёное море лесов
И радужные острова!
Север Розы ветров.
Небесная синева.
​
На карте мозаики след
От нечто живого вокруг.
И это нисколько не бред,
Не слухи и люди не врут.

Умеренно-ладный ландшафт.
Постройки — хрущобы-дома
С годами меняют фасад
И сводят высотки с ума.
​
Собрат коренных москвичей,
Умнейший науки компас,
Рождался из всех мелочей,
Рожал и растил в себе нас.

Ну, где ещё можно найти
От улицы к улице лес?
От белок с грибами прийти,
Когда бьёт научный прогресс?

И выпадет много дождей,
Сугробы растают снегов.
Ты — наш и тебя нет добрей!
Наш город лесных островов.

Давно не пробовал писать,
Давно настолько наплевать…Сейчас
Туман в глазах, в душе — застой,
Простой всему, и сам хоть вой на раз…
​
А этот день расположил…
Настолько, что я просто взвыл, как волк.
Прошло с тех пор не год, не два
Десятки лет... Ну и дела, в чём толк?
​
А толк, наверное, вот в чём…
Не умер он. Он был спасён…тобой,
Кто вспоминает и не раз
Его души живой проказ — тот свой…
​
Он в моей жизни — правды свет,
Он мой певец, он мой поэт, поверь.
Он каждый день жил, как горел,
Ни тлеть, ни гаснуть не хотел и пел…
​
Пел о войне, о нас с тобой,
О жизни трудной, роковой — для нас.
И сколько б смог он спеть ещё...
Но это не берётся в счёт сейчас.
​
Холодный цвет гранитных плит,
Надгробный, мёртвый монолит — стоит.
Большой букет живых цветов
У основания его горит…

В нем пламя — памяти костёр,
Срок долгих лет его не стёр у нас.
В нём капля вечного огня
Со дня кончины на века влилась.

Давно не пробовал писать…

Балет — срывающий листву и уносящий в небо, Балет — несущий по двору обрывки снега.
Сплетает ненависть узлом, свою беспечность
И доброту, и горя гром — старушку Вечность.
​
Тасуют, как колоду карт и время метры,
Шальные, с грустью на глазах, седые ветры.
Давно ли нежилась листва в зелёных красках?
Но вот осенний карнавал раздал всем маски
​
Порыв прыжков, приватный бал — закончен строго, Осенний вальс в пурге листвы — попутчик добрый. Степенный шаг, свободный па — ликует танец, Ликует небо и земля, румянит глянец.
​
И в ликовании всего приходит мудрость,
Прошла беспечная пора, подруга Юность. Осознаётся бытие, под солнцем место.
Потом зима, потом весна. Дорога. Детство.

Ёлочка, милая ёлочка — зелёные рукава.
Нежная очень девчоночка — сказочная моя.
Ты — синева поднебесная в серебре из дождя, Домик подарков от Дедушки и капельку от меня
​
Из облака серого зайчиком луч Солнышка спрятал в снегу,
И драгоценной мозаикой ковёр распустил бахрому.
Из чистого снега, искристого, россыпи серебра:
Снежинки невинные, чистые — рождённые из Добра.
​
В этом дворце зимней зелени, в этом наряде Зимы
Ты вдохновляешь надеждами, закрыв собой розни пурги.
Руки простёртые, тёплые — боль отведут и тоску,
И непокрытые головы в пояс поклон отдадут
​
Ёлочка, милая ёлочка — зелёные рукава.
Нежная очень девчоночка — сказочная моя.
Ты — синева поднебесная в серебре из дождя,
Домик подарков от Дедушки и капельку от меня.

Фитиль разгорелся… и капает воск,
Подсвечник марая и свечи.
Секунда, другая… и красочный лоск
Застынет навеки беспечно.
​
Не греет его чеканная медь,
В руках человеческих — тает.
Ему всё равно от кого эта смерть,
А смерть без души — не бывает
​
А что, если слёзы … а вовсе не воск?
Глаза покраснели от света.
И пальцы немеют, и пряди волос
Слетают, где место для перста.
​
Так знать, неспроста свечи тают в руках.
Не пачкай того, что от Бога.
И если в церквях канделябры в слезах —
Знать грязи вокруг ещё много!
​
Фитиль разгорелся… и капает воск,
Подсвечник марая и свечи.
Секунда, другая… и красочный лоск
Застынет на меди навечно.

Падает с крыши капель,
Слёзы Зимы — оттепель.
Не хочет прощаться с морозами,
Со сказкой, явью и грёзами.
​
Плачет и плачет зима:
Пора восвояси, пора!
За гора и дола, на покой...
Поклон тебе низкий, земной!
​
За всё! За морозы, за лёд,
За пургу, за метель, гололёд.
Завьюжит, прощаясь снежком:
Мы скоро, мы снова придём!
​
И мы провожаем её,
На сердце тоска и печаль.
И каждый вспомнит своё,
Укутавшись в белую шаль.
​
И солнышко греет теплей —
Прошёл уже лютый февраль.
Души открывается дверь
В цветочную, новую даль.

Природы здешней яркий плед
По-царски брошен на листву.
Очаровательный мой бред
Ласкает зыбкую тоску.
​
По волосам твоим тоску,
По огонькам в твоих глазах.
А может мне рукой махнуть
И раствориться в небесах?
​
Нет от тебя покоя мне.
Ты — ветра вечного порыв,
Дурман бессовестный в вине,
Рок в безысходности молитв.
​
Калины грозди — что за блеск!
Листвы опавшей аромат.
Ликует, восхищает лес...
Осенний праздник — Листопад!
​
В нём узнаваемы черты
Лица любимого и плеч.
Подмечен контуром мечты,
Согретый теплотою свеч!

Только, быть может, выразить можно
В вальсе порывы души.
Нежности страсти, радости счастья
И... голубые мечты.
​
Осенний вальс — и кругом голова,
В забвенье лес от красоты незримой.
Купается в медовом дне листва,
И в этом платье лес...неотразимый.
​
Осень за нами и перед нами,
Лист в нежном танце плывёт:
То вдруг закружит вдоль жёлтой лужи,
То на ладонь упадёт.
​
Листья от солнца — свечка в оконце,
Как ночью на море маяк.
Шёлк будет литься зеркальной водицей,
Коснись, ветерок, забияк!
​
Хочу закружиться, листвою умыться,
Осень на танец позвать.
Движением в музыке с ней раствориться
И танцевать, танцевать...

Мне мать и отец дали жизнь.
А кто меня в жизни учил?
Я голову в пояс для них,
Если бы так, то склонил.

За доброе жизнь полюбил,
О добрых поступках мечтал.
Сирень рвал — монашкам дарил,
Усопшим Псалтири читал.

Кресты из берёзы в углах
Гвоздём прибивал за отца.
Плохой человек — не в дверях.
Хорошего видно с лица.

Из теста птиц вешних лепил,
Просил славить в небе весну.
За семь километров ходил
С бабулей к Святому ключу.

Зажгу восковую свечу,
Лампаду с утра в праздный день:
Я помню и ревностно чту
Память… любовью своей.

Эта ночь для меня — кошмар,
Как и прошлые были ночи.
Для меня ты — всегда идеал!
Твои губы и чёрные очи.

Я в окно посмотрю, там дождь —
Это слёзы мои… А свечи…
Я всегда зажигаю в ночь,
Вспоминая твой взгляд и плечи.

Дождь стучится в окно — обалдел,
Люди прячутся от ненастья.
Как внезапно он налетел
И не хочет никак прощаться.

Пью коньяк. В перламутр стекло.
Плитка горького шоколада.
Ах, как сильно пьянит вино,
Словно твой поцелуй когда-то.

Дождь льёт за полночь — не беда,
Туч не видно в ночной идиллии.
Только тихо гудят провода,
Слёзы падают в лужи синие.

Дождь кому-то на радость, на зло...
Для меня он — в руках синицею.
То свиданье, что было давно,
Окропил он святой водицею.

Затушу огонь, дунув свечу.
За окном туман с грустью слился.
Я стихи тебе эти прочту,
Если ты мне сегодня приснишься.

Отругай меня, отругай:
Не пришёл я к тебе с поклоном,
Не скучал по тебе — не гадай!
Не смотри на меня с укором.

Всё всегда, как в последний раз.
Всё желанней с тобою встреча.
Кружит голову вечный экстаз
Под духи, под вино и под свечи.

Ты желаешь меня любить
Без границ, без обид и прощений.
Паутинкой проложена нить,
Нить желанных, земных прегрешений.

Мне понять тебя трудно тут,
Ты — вся светишься, я — не вижу.
И никак не поймать в этом суть.
Взгляд скользит, опускается ниже.

Этот шёлк, нежных кружев дым
И волос прядь спадает томно.
Упиваюсь желаньем твоим
Отдаваться сполна и покорно.

Твои руки коснулись ресниц
И закрыли глаза, робея.
Я позволю тебе пасть ниц,
Пепеляся от страсти и тлея.

Что ты хочешь, — сказать боюсь,
Но всего только раз, без предела...
В церкви я за тебя не молюсь
И хочу от тебя только тела.

Отругай меня, отругай!
А потом назначай свиданья,
Чтобы губы твои целовал,
Оставлял опять без внимания.

Платье белое вспомню я,
Мягкий шлейф, шляпку, рюшки.
Ты невестой была для меня,
И завидовали подружки.

Это было давно… за года…
Что прожитые нами с тобою.
За гора, за дола утекла
Синь-вода, разливаясь судьбою.

Я дарю тебе роз букет,
Взгляд желанный хочу увидеть.
Говоришь мне: родной, привет!
И не хочешь меня обидеть.

Чем обидеть, усталостью дней?
Одиноким однообразьем?
Не горюй, не робей, не жалей,
Впереди — дни волшебные, наши!

Карапуз, наигравшись, спит.
Дочка делает уроки.
Тёща вяжет носки, сидит —
Никакой, понимаешь, мороки.

Я опять дарю роз букет.
Вижу свадьбу на фото нашу.
Изменилась? Да в общем, нет,
Только стала милей и краше.

Молчат слова. Темно… и туча
Закладывает небо грозовое.
Стучится в лужи капель куча,
Шумит листва, как море злое.

Крадучись, ветер стелет по макушкам:
Деревьям треплет кудри озорные,
Вплетая локонам и рюшкам
Духи манящие, хмельные.

И будет дождь! И слёзы ночью.
И трепетно с листвою зашуршат!
Они милы, нежны и непорочны:
И прелесть в них, и ночи аромат.

Пьянительно трава волной играет,
Бутон не хочет кланяться земле.
Рассвет блаженством заиграет
От капельки в зеркальном неглиже.

Прошла любимая пора, осень ранняя...
Я огорчён. Разлука — чувство странное.
Листва завяла и упала под ноги,
Век отжила свой небольшой, Господи!

А кто-то вовсе не поймёт этого,
Хотя весь век она была приветлива:
Дарила зелень в перелив бархатом,
Покоя тень листвы своей — запросто...

Виски седеют, говорят, к старости,
И в этом нет особой, в общем, радости.
Ах, как она в конце жила счастливо,
Светилась вся, не обращая на ненастье.

Заботилась о нас с любовью матери.
Нет солнца — а на ней в шёлк платье...
Ковром мозаики свой путь отметила.
Всем жить бы так, и умереть так… весело.

Прошла любимая пора, осень ранняя...
В ней мудрости зерно, в ней обаяние.
А эликсир души — лекарство каждому!
В ней жизнь течёт, а это дело важное.

Я в этот день себя счастливей всех считаю.
Таких дней у меня два-три во всём году...
Кто в этот день рождён, я — нет, не забываю,
За что безмерно я судьбу благодарю.

Я свой бокал вина полнее наливаю:
Гармонии в любви, во всём, что есть вокруг!
Ещё за прелесть глаз до дна я выпиваю,
За теплоту души твоей, мой милый друг!

Спасибо, ангел мой, скажу тебе — спасибо
За то, что есть у нас с тобою сын и дочь.
Дай Бог, чтобы росли они у нас счастливо,
Им вырастить детей, нам — с внуками помочь.

Последние листки сорвал с деревьев ветер,
Последним поцелуем ласкают нас дожди.
Созвездие Стрельца — прекрасней всех на свете,
И женщин больше нет таких, есть только ты!

Хочу быть первым снегом, растаять на ресницах
И капелькой воды луч солнца принести.
Зажечь твои глаза, от счастья заискриться,
Которое до нас смогла ты донести.

Окутанный усталостью под вечер,
За целый день охвачен дрожью ног,
Я жду прилежно с упоеньем встречу
С богиней темноты… подвесть итог.

Уж за полночь давно. Кругом унынье.
Плывёт туманом сон и там и тут.
В плаще из шёлка чёрного, без грима
На троне — Ночь! И звёзды бьют салют.

Не утешенья я ищу, Царевна!
Не тишины, не кротости, пойми:
Мне надо знать ту цену злободневья,
Которая идёт из этой тьмы.

Я с ней вот так впервые, с глазу на глаз.
Усталость в теле, в венах только боль.
Я пониманья жду. Отвергни жалость!
И кровь разбавь горячею струёй.

В тебе таится мудрость облегченья.
Не сваливаю я с себя свой груз...
Я только против подлости и мщенья,
Предательства, в чём клятвенно божусь.

Дай силу рук и мудрость взгляда,
Чтоб горло сжать, не дрогнув, палачу.
Ты для меня сейчас — моя награда,
И мы с тобой одни — лицом к лицу

Когда, как не сейчас, всё взвесить можно? —
Молчания покой и твой совет.
К тебе приду не раз ещё, возможно,
Ведь только в темноте мне виден свет.

Я люблю, когда есть дела,
Я люблю, когда есть проблемы,
Меня мать таковым родила —
Не хочу никакой перемены!

С неба дождик полил от невзгод,
Громом небо в раскат запело,
А потом голубой небосвод
И радуга — вот это дело!

Встать с зарёй и начать дела,
Быть по жизни кому-то нужным.
От забот, чтоб кругом голова
И в охотку был поздний ужин.

Я хочу, возвращаясь домой,
Побежать, как бывало, мальчишкой.
И с улыбкой своей неземной
Меня дочь целовала с сынишкой.

Что глаза их увидят поздней?
Разглядят ли людскую премудрость?
Дай Бог, чтобы смотрели ясней,
Уважали года и юность.

Листва по осени платком шуршит оранжевым,
Ложится под ноги ковром… Ну надо же,
Кроны, словно купола, жёлто-красные
С церковными отливами, атласными.

Перо зелёный цвет задело золотом,
И в седину листва — немало прожито.
В захлёб пишу стихи себе любимому.
Люблю холодные дожди, туманы в инее.

Бранит душа меня за безрассудство,
Венец творенья божества — сестра распутства.
Дым от листвы — смоковниц дым блаженный.
Порядка нет, эмоций бум — броженье.

В раскате грома, в миге гроз — потеря мысли.
Забылось всё: дела и время, дни и числа.
Уйду гулять в сосновый дым к берёзам белым,
К ветрам разгульным, к облакам дождливо-серым.

Здравствуй! Кто ты там?
Здравствуй! Я хотел бы сказать много…
Скажут мне: вот, владей, властвуй!
И я буду владеть долго...

Я такой, что не буду плакать,
Если руки в мозолях ноют.
Я увижу, где есть пакость
И где яму мне кто-то роет.

Я себе — во весь рост дело.
И не то, чтобы сразу в дамки…
Дам, чтоб дрянь перекипела,
Стала чистой водицей в банке.

А потом, чтобы делать в жизни
Только то, что без спору нужно,
Чтоб уважали меня при жизни,
После жизни… кому как нужно.

Закрыли солнце облака пуховым пледом,
Угрюмый день с утра расплакался дождём.
Как трутни, прилипая к улью с мёдом,
С душой своею у окна кого-то ждём.

Жду визиты от родных людей,
Жду звонков далёких от друзей,
Жду дождей с туманных облаков,
Листопада, запаха духов.

Нынче пляски на солнце заказаны:
Ветер в кучу сгребает листву,
Пряча в серую шаль цвета праздные,
Чтоб сберечь для меня красоту.

Красоту безупречную леса,
Небосвода прозрачную синь,
Гладь воды, бережные телеса,
Ширь полей под дымком голубым.

Выпьем нынче за присутствие любви.
За жену, детей, за хлеб и кров,
За родителей, друзей — что есть они!
И за щедрость сказанных мне слов.

За прожитые года — тост!
За ещё один виток в судьбе.
Треплет жизнь мою Норд-ост.
Не был флюгером, и нет нужды.

Снег слегка запорошил следы на дорогах,
Петухи затрезвонили песни зари.
Человек так устроен,
Что жизнь вся в заботах, тревогах…
Я иду рано утром и думаю думы свои.

Эти песни знакомы мне с детства, с рожденья,
Этот запах сухих и истопленных дров,
Эти низкие избы, душевное пенье
В каждый праздник большой
От поддатых сельчан — мужиков.

Защемило сердечко, забегала кровь, память въелась
В моё прошлое, в детские, в общем, года.
Я вдруг вспомнил тогда,
Как с бабулей пилось мне и елось,
Избы как убирал и молился я на образа.

И лампады резные. Горящий фитиль в божьем масле.
И в оконном простенке — Ангел-хранитель с мечом.
Окружали меня в сарафанах Старушки-монашки,
С ними вместе молитвы учил и читал перед сном.

Человек так устроен, что жизнь вся в заботах, тревогах.
Пролетели года, как мираж, как минутный туман.
Вспоминаю из детства тех бабушек, милых, убогих,
И тревога какая-то в сердце моём, и обман...

Я кого-то забыл? Может бросил? А может оставил?
И живу сейчас жизнью своей, совершенно иной...
А когда-то деревней ходил,
В Рождество деньги славил...
Оттого, стало быть, и легко мне бывает порой.

Со старушкой любимою жил в старом срубе,
Руку милости видел, как мёд упоение ел.
И Судьбе мой поклон,
Как единственной, нежной подруге,
Что вела за собой, что ведёт и поныне теперь!

Снег слегка запорошил следы на дорогах,
Петухи затрезвонили песни зари. Человек так устроен,
Что жизнь вся в заботах, тревогах…
Я иду рано утром и думаю думы свои.

Невесомость снежная,
Полная надеждою
На морозы крепкие,
Долгую судьбу.

Пыль Зимы — позёмкою…
На плечах с везёнкою,
Шапки мехом стёганы,
Зеркала на льду.

Будут снегу праздники
По душе и разные.
Глаз, томимый серостью,
Жизнью заблестит.

До колючек-искорок
Россыпь серебристая
Невесомой снежностью
С нежностью взбодрит.

Сказка лёгкой поступью
По вуали стелется.
Сани золочёные
в полозе скрипят.

В пойме брызги с пеною
В полном упоении...
Капля льдинкой стелется
Бисером в оклад.

Ледяные с зеленью
Берега купельные.
В синеве прозрачной
Пруд стеклянный спит...

Лес, Царём под шубою
Из снежинок грудою.
Белками пушистыми
Воротник подбит.

Всё, что нужно сделано.
Поровну поделено.
Снег успешно выполнил
Миссию свою…


Ёлочки с иголочки,
Всё везде по полочкам...
Таять не пытается,
Да и не к чему.

Льют осенние дожди,
Как туман, седые.
И теряют облик свой
Травы луговые.

Отдаёт прохладу в тень
День заиндевелый...
И вальсирует листва
Поступью умело.

Протяну листку ладонь,
Вперекор морозу,
И оттают осени
Золотистой слёзы.

Янтарём живым играет
Хрупкая водица.
Можно заглядеться,
Но нельзя напиться.

Рано утром проснувшись, один
Я пойду по росе босиком,
Чтоб тебе подарить до зари
Сонных роз нераскрытый бутон.

Родниковой воды бирюзу,
Водопад, горной речки поток
Я в ладонях своих принесу,
Чтоб не вял у листа завиток.

Я сорву, не стряхнув утра след.
На ладонь нежный дар положу...
Трону губы, как небо рассвет
И дыханьем своим разбужу.

Смелость в линиях искренних поз:
Твоя нежность, твоя простота.
Тайна... майскими вспышками гроз...
Ворожит чёрных глаз красота.

Поднимусь над тобой ветерком,
Обниму ароматом цветов...
Не пущу никого в этот дом,
Где живёт только наша любовь.

Серый день. Серый дым из трубы.
Серый снег по ложбинам скучает.
Мы с тобой отношения вновь завели
В тупиковое русло реки и печали.

На столе без помарок исписан листок —
Я себя укоряю за наши свиданья.
На дыханье одном, как сквозной ветерок
Заплела судьба нас ожиданьем.

Пламя — пепел на лист. Воск — огарком свеча.
Наши глупости женского рода...
И любовь — не в любовь, с суетой, сгоряча...
Время года не то — непогода.

Скоро будет звенеть из-под снега ручей,
Пахнуть талой водой лес весенний.
Горький груз прошлогодних, ненужных вестей
Ляжет в пыльную стопку забвений.

Рассеял снегом ночь
Рассвет морозный.
Царит немая тишина.
Снежинка замечталась
И замёрзла:
В сугроб упала —
вся белым-бела.

Упал под ноги снег,
Свалившись с ветки,
Лесную дрёму разбудил...
А снегири —
Рябиновой виньеткой
Рассыпались у ёлки
На груди.

Чисты тяжёлые меха
На голом стане.
Кудрявый волос серебрит,
Застенчив взгляд...
Дрожа губами,
Берёзка с ветром
Говорит.

Восстанет ревностью метель,
Любовь залепит.
Закуралесит снежный мир,
Растреплет по округе
Нежный трепет,
Что ветер милой
Подарил.

Беснуясь, колет пыль.
Смешалось нечто…
Но беспределу — малый век.
Ладонями глаза
Закрой покрепче,
Стряхни тревогу
С белых век.

Грустить причины нет —
Забавы край!
Вновь снегири играются на ёлке,
К ногам упал
Пуховый рай —
К виновнице с кудрявой
Чёлкой.

Трону листок губами своими,
Мой поцелуй по буквам скользит,
Во имя любви и жизни во имя
Своим содержанием он дорожит.

Письмо от любимой годами хранимо,
Согрето теплом пленительных глаз.
Согрето руками девчонки ранимой,
Письмо о великом, о счастье, о нас.

Из юности давней приходят с годами
На жёлтых страницах слова из чернил,
Из редкого камня, гранёного нами,
Рисует судьбу наш цветок Ювелир.

Он радует сердце, он просится в мысли,
С гармонией вечности вместе прожить.
И эти из юности нежные письма...
Любить и ласкать, и снова любить.

Берёзки наряжаются в серёжки,
На небе голубеют облака,
И радуют травинки на дорожке,
И ластится красавица Река.

Творение весны ласкает взгляд.
Текут в стволах берёзовые слёзки.
И люди по-другому говорят,
В глазах любовь и трепетные блёски.

Скворечниками радует весна,
По небу мчатся колесницы.
Торопятся хозяева в дома.
Весенний гром, гроза, зарницы.

Малиново-зелёный поцелуй
Разбудит утро, прелестью дыша.
Мы балуем себя, и ты балуй…
Спасибо Вам, бесценная душа!

Ранние пою песни,
Старую читаю прозу.
Может ностальгия, если
Прошлые на память грёзы?

Путаюсь в своих мыслях,
Имя называю долго.
Я храню тебя в письмах,
Потому что так удобно.

Расстаюсь в стихах любимых,
Повстречаюсь снова в новых.
Имя так необходимо,
Но его я прячу снова.

Я отдал ему нежность.
Боль была — отдал тоже.
Принимал его дерзость.
Принимал вину позже.

Научился. Быть жестоким.
Но всему необходимость.
Из реальности и толка
Жизнь, прожитая на милость.

Зимний сад. Однажды мимо
Забежал… жасмин и розы.
Видно, так необходимо,
Вновь стихи и снова проза.

Солнечный блеск в осеннем лесу,
Я для тебя этот мир принесу.
Заплачет листок оранжевым днём,
И нежный цветок загрустит о былом.

А были цветы, весёлая стать,
Мы взрослыми стали, и тут не понять,
Играем в любовь и в нежные сны,
Они к нам придут, но уже — до весны.

Мокрый туман, душевный покой.
Силы любви за бурлящей рекой.
Я подберу золотые слова,
Чтоб закружилась в ответ голова.

Осенние страсти по зову любви,
Пришли в одночасье красоты твои.
Проснётся душа у берёзы моей,
Листвы жёлтый берег опавших ветвей.

Выпал серый, безразличный, с неба в капельках туман.
И не то, чтоб самолично,
Но при всём том — хулиган.

Что в нём есть, что в нём таится,
Для чего он послан нам?
Что за странная он птица
И седой не по годам?

Я спросить хочу:
Где речка, где упрятанная гать?
Он молчит и не словечка,
Мог бы шёпотом сказать?

Речь кукушки не далече.
Жизнь бурлит. В утробе мох.
Зажигаю спичкой свечку, Гаснет свечка, кто б помог?

А роса нежнее неба,
Чистой капелькой на ход,
Здесь творенье, пульс побега,
Что в мехах травы растёт.

Мне бы лемех,
Я б отрезал гать болотной милюзги.
Но под зад мне кто-то врезал.
Я оглох. Круги. Ни зги…

Отдышался, полегчало!
Звон исчез, одна беда…
Мне вернуться бы в начало, и забыть всё навсегда.

Знать, вмешался я случайно
В этот утренний туман,
И нечаянно, печально,
Испугал лесной канкан.

Там, в мехах травы — забвенье.
Кто-то лечит гайморит,
Кто-то празднует мгновенье,
Кто — с туманом говорит.